Смерть на рассвете - Страница 98

— Х-х-х-х-х… — захрипел О'Грейди. Нечеловеческим усилием воли ему удалось сдержаться и не выпалить слово, которое вертелось на языке.

— Его увезли минут десять назад. Даже не на специальной машине.

— Они сказали, куда его везут?

— Сказали, что он арестован. В ответ на мои возражения они ответили, что заключенному будет оказана медицинская помощь.

Инспектор О'Грейди снова чуть не разразился проклятиями, но вовремя прикусил язык.

— В каком он был состоянии?

— Стабильном, но мы как раз собирались взять у него анализы. После такого удара по голове вполне вероятно сотрясение мозга.

— Он был в сознании?

— По-моему, он бредил.

— Разборчиво?

— Не знаю.

— Кто забрал его?

— Некий полковник Бритс.

Досада, бессильная ярость сотрясали мощное тело О'Грейди.

— Вот сволочь! — Инспектор понял, что больше не в силах сдерживаться. — Сволочь поганая, грязный ублюдок, так его растак! — Он сдулся, как большой воздушный шар.

— Ну что, полегчало? — улыбнулась старшая сестра.

Но О'Грейди ее уже не слышал. Он бежал по коридору, на бегу выхватывая из кармана мобильник. У него много вопросов к девчонке-адвокатше, но первым делом нужно позвонить Матту Яуберту. Яуберт доложит Барту де Биту. Барт де Вит доложит комиссару, а комиссар может докладывать кому хочет, но до конца дня Бестера Бритса смешают с дерьмом!

Как оказалось, инспектор О'Грейди ошибался.

Человек с трещиной в черепе, полученной от удара лопатой, сидел на деревянной табуретке. Ангар, в котором проходил допрос, находился в дальнем углу заброшенной территории, на базе ВВС Истерплат. Допрашиваемого не связывали, не надели на него наручники. Полковник Бестер Бритс, оглядев своего подопечного, понял, что необходимости ограничивать его движения нет.

Помещение караулили четверо солдат с винтовками R-5. Кроме того, пленный был в плохой форме. Голова у него завалилась набок; он дышал часто и неровно и каждые несколько секунд таращил глаза.

— Больно? — спросил Бестер Бритс, шлепая ладонью по красноватой ране на голове пленного.

Звук, сорвавшийся с распухших губ, отдаленно напоминал слово «да».

— Как тебя зовут?

Ответа не последовало. Бритс снова поднял руку, угрожающе занес над головой допрашиваемого.

Тот что-то прохрипел.

— Что?

— Гэ-эри.

— Гэри?

Кивок; голова допрашиваемого снова заваливается набок.

— Гэри, кто велел тебе идти в тот дом и убить женщин? Кто тебя послал?

Стон.

— Что?

— Пожалуйста… — Гэри поднял руки, пытаясь прикрыть голову.

Бритс развел руки Гэри в стороны, шлепнул по ране.

— Пожалуйста? Что значит «пожалуйста»?

— Голова…

— Я знаю, что это твоя долбаная голова, идиот, и я буду бить по ней, пока ты не заговоришь, понимаешь? Чем быстрее заговоришь, тем быстрее…

Хрип.

— Что?

— O…рион…

— «Орион»?!

— Да.

Бритс снова ударил пленного, вымещая на нем давние боль, досаду и ненависть. Они разъедали его изнутри, словно вновь открывшаяся старая рана.

— Я в курсе операции «Орион», сволочь! — После того как он выговорил страшные слова, его затопили воспоминания.

— Нет, нет, нет! — простонал Гэри.

— Что значит «нет»?

— Орион… р-р-р-ш-ш-ш… — Гэри захлебнулся; изо рта потекла струйка слюны.

— Что?

Нет ответа. Глаза у Гэри закрылись, голова безвольно упала вперед.

— Гэри, не притворяйся, будто ты без сознания.

Ответа не последовало.

— Сейчас я не могу с тобой разговаривать, — сказал ван Герден Каре-Ан Руссо.

— Я услышала про нападение по радио…

— Мне пора. — Он стоял на пороге своего дома, сжимая в руках пистолет-пулемет.

— Зачем ты вчера ко мне приезжал?

— Хотел… кое-что тебе сказать.

— Скажи сейчас.

— Мне надо идти.

— Ты хочешь знать, почему я такая.

Ван Герден отодвинул ее в сторону и прошел мимо.

— Сейчас время неподходящее, — бросил он и зашагал к дому матери. Ему нужен Крошка.

— Ты боишься, что и сам такой же! — Кара-Ан не спрашивала, она утверждала.

Ван Герден остановился, повернулся:

— Нет.

Она засмеялась:

— Затопек, в тебе есть то же самое, что и во мне. Сам знаешь!

Он оглядел ее: безупречная фигура, улыбка, идеально ровные зубы… Он отвернулся и пошел прочь, ускоряя шаг, чтобы не слышать ее смеха.

В четыре минуты третьего Нуга О'Грейди вошел в кабинет Хоуп Бенеке и заявил:

— Теперь делом занимаемся мы.

— Знаю, — ответила Хоуп Бенеке. Она никак не могла придумать, как ей избавиться от инспектора на ближайшие несколько минут.

— По-моему, ван Герден что-то скрывает, — продолжал толстяк. Глядя на Хоуп, он думал: зачем адвокатша нарочно одевается так, чтобы скрыть свои достоинства? У нее отличная фигура, так зачем прятать ее под бесформенными пиджаками и балахонами?

Инспектор сел на стул напротив.

— Мисс Бенеке, пострадало много людей. И если вы не сообщите нам все, что вам известно, убийства не прекратятся. Хотите, чтобы чья-то смерть была на вашей совести?

— Нет, — сказала она.

— Тогда, прошу вас…

Зазвонил телефон. Хоуп вздрогнула.

— Ждете звонка? — улыбнулся О'Грейди. Он сразу понял: сейчас что-то будет. — Снимите трубку. Мы ведь теперь, так сказать, одна команда.

Владелец агентства эскорт-услуг на Двенадцатой авеню был похож на старого киноактера — длинный, изящно изогнутый нос, квадратная челюсть, черные волосы подернуты сединой, кустистые усы. Но стоило ему открыть рот, как все пропало: впечатление портили желтые, кривые зубы. К тому же половины из них недоставало.